www.aeroflot-63lo.ru Сайт 63 Лётного отряда аэрофлота

21 февраля 2008 года

Мы продолжаем следить за развитием событий вокруг гибели 21.03.2007г. в горах Коми экипажа вертолета Ми-8 RA № 22795 ООО Авиапредприятия 'Газпромавиа'. В настоящее время расследование уголовного дела № 498107 приостановлено, и все материалы дела переданы в Северо-Западную транспортную прокуратуру для проверки на предмет законности прекращения уголовного дела по представлению следователя Мальцева А.В.

Также, материалы уголовного дела были переданы родителям, погибших пилота-стажера Российского Антона, пилота-стажера Майорова Антона и бортмеханика-стажера Памова Михаила. Теперь, поскольку дело закрыто, и, опираясь уже на изученные нами документы следствия, мы можем рассказать обо всех открывшихся нам несоответствиях имеющихся в деле и констатировать факт, что события, произошедшие уже после катастрофы вертолёта, не только не проливают свет на обстоятельства гибели пилотов, а наоборот ещё больше запутывают следствие.


'Приключения' бортовых самописцев.

Первое упоминание в деле о бортовых самописцах содержатся в протоколе допроса спасателей 23.03.2007г. Спасатели сообщают, что самописцы найдены 23.03.2007г. рядом и на теле погибшего командира вертолета Сметанина М. А. Второе упоминание: 24.03.2007г. в докладе МЧС по итогам работ за 24.03.2007г. - самописцы не найдены. Третье упоминание: 27.03.2007г.- в донесении ООО а/к 'Газпромавиа', подписанным почему-то председателем государственной комиссии МАК Губаревым В.П. - самописцы сгорели и повреждены, расшифровка данных невозможна. Четвертое упоминание: 28.03.2007г. - постановление следователя о производстве обыска и выемки вещественных доказательств в офисе а/к 'Газпромавиа' - самописцы перешли из рук 'Газпромавиа' в руки следствия. Пятое упоминание: 29.03.2007г. - государственная комиссия МАК делает официальное заявление о невозможности расшифровки данных. И, наконец, Шестое упоминание: 30.03.2007г. - следствие передает самописцы председателю Государственной комиссии МАК Губареву В.П. для их последующего изучения и обработки данных.

Попробуем разобраться. Как вы видите, самописцы то появляются, то исчезают, информацию о повреждении самописцев от имени Газпромавиа почему-то подписывает сам председатель комиссии МАК. Тот же МАК спешит сообщить о невозможности расшифровки данных именно в тот момент, когда самописцы находятся у следователя по уголовному делу, а только на следующий день получает их для изучения. Нас поразил и тот факт, что никто не обратил внимание на информацию спасателей, первых добравшихся до места катастрофы. Они показали, что один из самописцев находился на теле командира Сметанина, а второй рядом. Но позвольте, как же тогда сгорели самописцы, сделанные из сверхпрочных материалов, а тело Сметанина нисколько не обгорело? А вот что сказано в заявлении МАК 29.03.2007г.: Бортовой магнитофон МС-61 подвергся сильным механическим воздействиям, носитель звуковой информации внутри магнитофона отсутствует. Вот чудеса, носитель информации бесследно исчез, просто чудесным образом 'испарился'. Есть ещё одно непонятное обстоятельство - хвостовая балка вертолёта была найдена в 150 метрах от вертолёта. Как же в таком случае самописцы оказались возле Сметанина. На наш взгляд, версия может быть только одна - кто-то добрался к месту крушения вертолёта раньше спасателей и перенёс самописцы, и, возможно, именно он и изъял носитель звуковой информации.

Но то, что действительно поразило нас, так это результаты расследования опубликованные на официальном сайте МАК www.mak.ru/russian/investigations/2007/mi-8t_ra... . Поясним: МАК регулярно доводит информацию о расследовании авиапроисшествий до общественности. При этом, обычно публикуются фотографии вскрытых бортовых самописцев и выводы технической комиссии МАК о причинах катастрофы. Всё это есть и по катастрофе Ту-134 RA 65021 произошедшей 20 марта 2007 года www.mak.ru/russian/investigations/2007/tu-134_r... , и по более поздней - Ан-12 бортовой номер RA-93912, 29.07.07 www.mak.ru/russian/investigations/2007/an-12_ra... . Почему же всего этого нет по данному делу, и почему МАК скрыл фотографии самописцев, отделавшись кратким заявлением?


Как искать, чтобы не найти?

Вернёмся к событиям предшествующим катастрофе и последовавшим сразу после пропажи вертолёта МИ-8. Вертолёт пропал 21.03.2007 после вылета с вертолётной площадки Пункта Экологического Контроля (ПЭК) 'Ущелье'. Чуть ранее, 16.03.2007г., на ПЭК 'Ущелье' прибывает руководитель КОМИ Управления государственного авиационного надзора А.В. Ещенко, сопровождающий сотрудников Сыктывкарского НИИ Биологии, который согласно материалам допроса, прибыл вместе с ними на ПЭК 'Ущелье' так как 'умеет управлять снегоходом и хорошо читает следы диких животных'. В списках пассажиров, убывших с ПЭК 'Ущелья' следующим рейсом 19.03.2007г. Ещенко А.В. не значится. Это может означать только одно - в момент катастрофы он находился на ПЭК и знал о прилёте вертолёта Сметанина 21 марта. А дальше происходит поразительная вещь - в тот же день, 21.03.2007г., он выходит на связь с диспетчером Вуктыла и дает указание спасательному рейсу Ми-8 'Газпромавиа', вылетевшему в 16.09 из Ухты : 'прекратить полет на ПЭК 'Ущелье' и лететь на Нижний Глубник', сопровождая свой приказ словами 'им здесь делать нечего... и скажите командиру, чтобы он сделал всё как надо, он всё знает'. Командир вертолета выполняет это указание, и по прилету в Вуктыл почему-то докладывает, что егерей национального парка не обнаружил. А вот 03.04.2007 г. Ещенко А.В. утверждает отчет директора ФГУ 'Ухтинская РПСБ ГА' Г.В.Левшонкова о проведенной поисково-спасательной работе, и при этом отмечает, что 21.03.2007г. единственный спасательный рейс уже Ухтинского ЛО ФГУП 'Комиавиатранс' совершил полет по маршруту Ухта - ПЭК - Вуктыл. Не понятно, почему Ещенко (на тот момент он ещё и руководитель поисков) отправляет поисковый вертолёт в район не указанный в маршруте? Какое такое важное задание должен был выполнить командир вертолёта, или Ещенко уже всё знал о судьбе вертолёта и пытался затянуть поиски? В деле есть запись следователя, что Сметанину перед вылетом вручили заявку на полёт на Нижний Глубник. Возможно, Ещенко был об этом отлично осведомлён и поэтому отправил туда спасательный вертолёт. Однако, следов заявки не обнаружено. Напомним, что вертолёт потерпел катастрофу после вылета с ПЭК 'Ущелье', всего в полутора километрах от ПЭК.

И тут следует сказать, что причиной смерти Российского А.А. и Демина СП., по заключению суд. мед. эксперта Юхтанова А.В. от 27.04.2007г., явилось 'общее переохлаждение организма'. А это значит, что в тот момент, когда Ещенко отравляет поисковый вертолёт в другой пункт по каким-то только ему известным делам, Российский и Дёмин были ещё живы! Родители погибших считают, что гибель их детей стала следствием решений руководителя Коми Управления государственного авиационного надзора и спасательной операции А.В. Ещенко. К сожалению, следствие не пытается ответить на вопрос - были ли его действия халатностью или имел место умысел.

Но и это ещё не всё, 17.04.2007г. в материалах допроса тот же А.В.Ещенко называет 4 причины гибели вертолета. В настоящее время эти причины дословно воспроизведены на сайте МАК уже как плод длительных раздумий специалистов самой комиссии МАК под руководством Губарева В.П.


Мастера кройки и шитья.

В материалах дела имеется множество документов заслуживающих внимания:
- странная, форсированная программа летной подготовки, скорее всего приложенная к делу для оправдания полёта экипажа в составе командира и 3-х стажёров (Исполнитель - отсутствует; подписи - отсутствуют; когда и кем продукт произведен и утвержден - неизвестно);
- метеосводка, которая по показаниям свидетелей и выводам МАК совершенно не соответствует реальным погодным условиям на момент катастрофы;
- акт проверки Ространснадзором организации летной работы в летной службе ООО Авиапредприятие 'Газпромавиа', указывающий на многочисленные нарушения.

И многое другое, так же заслуживающее внимания и отдельного анализа. Нам же хочется рассказать о качестве следствия, проведённого под руководством Прокурора республики Коми Щуклина А.И. Сложилось впечатление, что заканчивалось следствие следующим образом: следователь на бланке набил - ' ' 04.2007г. и под этой датой провел массу документов. Сшивая дело, он от руки, карандашом ставил: где 03.04.2007г., где 04.04.2007г. Азарт творчества привел к тому, что ряд запросов сделан 04.04.2007г., а ответы получены 03.04.2007г. На наш взгляд, это дело действительно заслуживает тщательной проверки, которую сейчас и проводит Северо-Западная транспортная прокуратура.

По мнению родителей погибших пилотов-стажёров, деятельность по расследованию, или, вернее, сокрытию обстоятельств катастрофы и уничтожению вещественных доказательств в материалах дела явно просматривается. По их мнению, объем фальсифицированных документов составляет более 50% уголовного дела. Такая же история со всеми остальными документами, представленными следствию и комиссии МАК. Предельная степень цинизма, по нашему мнению, выражена в одном из ответов а/к 'Газпромавиа' следствию - на запрос с требованием представить планы учебно-тренировочных полетов, следствие получает ксерокопии книг, наставлений, учебников...


Тайная жизнь ПЭК 'Ущелье', или Пансионат Элитного Кайфа.

Есть в деле и тайна, которая, возможно, сможет пролить свет на многие обстоятельства и 'странное' поведение отдельных его фигурантов.
Согласно документам, пункт экологического контроля 'Ущелье' сдан в эксплуатацию в декабре 1996 года при строительстве газопровода СРТО-Торжок на участке 1217 - 1265,2 км (знаменитый газопровод 'Северное сияние'). Согласно приказу Зам. Ген. директора ООО 'Севергазпром' А.В.Стрижака, адрес объекта : 338-й км газопровода. Но, на самом деле он расположен в более чем 100 км от газопровода. Площадь объекта - 704 кв. м., включая вертолетную площадку, оценены по балансовой стоимости в 99340 рублей, а именно по 141 рублю за 1 кв.м. Реально, помимо, или вместо экологического контроля, данная база используется в качестве Газпромовской базы отдыха, с охотой и катанием на снегоходах (вспомните цель приезда на ПЭК А.В. Ещенко).

На 21.03.2007г. в плане полетов, представленных в материалах МАК и следствия, утвержденном летным директором Ухтинского филиала Фатеевым А.А., маршрут полета обозначен следующий: Ухта-Вуктыл-Кожва-Вуктыл-ПЭК-Вуктыл-ПЭК-Вуктыл-Ухта-Вуктыл (на сайте МАКа указан другой маршрут, а в деле имеется ещё множество вариантов заявок на полёт). Ориентировочно это 12 часов рабочего времени. В плане отсутствует площадка КС-3 (компрессорная станция 3 Севергазпрома, находится в 15 км. южнее Вуктыла). Однако, согласно свидетельским показаниям, именно там экипаж МИ-8 забрал на ПЭК 5 рабочих на очистку снега на дорожках базы, 2 кресла и пуфики. Из материалов допроса Ещенко А.В. становится понятно отсутствие в плане данной площадки - по его словам, по документам её просто уже нет, и на ее территории ведется строительство неизвестного объекта.

В это же время, по национальному парку 'Югыд Ва' бродит некто Звягин Г.М. в сопровождении друзей, 2-х водителей, охранников. Именно, на территории этого национального парка расположено предприятие ООО 'Севергазпром' 'ПЭК 'Ущелье', предназначенное для отдыха элитных гостей. Следствие ведет поиск данного гражданина, который умудрился покинуть район незамеченным. Для справки: в данный район и из него можно добраться только вертолетом. На последнюю попытку поручения следователя на производство допроса членов данной группы на территории Самарской области получен ответ: 'никто не найден'. Также, не удалось найти и допросить сопровождавшего группу жителя города Печора Черняева А.А., он же руководитель группы инспекторов лесного надзора по Печорскому району.

Для справки: Звягин Геннадий Михайлович - бывший заместитель Генерального директора ООО 'Севергазпром', бывший Генеральный директор ООО 'Самаратрансгаз', бывший кандидат в губернаторы Самарской области, в настоящее время - пенсионер, член Самарской областной Думы, председатель Самарского отделения партии 'Справедливая Россия'. Мы располагаем адресом его места жительства в г. Самара и даже номером мобильного телефона (проверено, телефон верный), и готовы предоставить данные следствию.

Одновременно с этим разыскивается находившаяся в том же районе группа ГУ РК 'профессиональная аварийно-спасательная служба' Д.А.Тропникова. Теоретически, эти люди и группа Звягина Г.М. могли побывать на месте катастрофы до появления спасателей, и если на борту вертолёта были вещи принадлежащие им, 'нелегально' доставлявшиеся на Нижний Глубник, могли свое имущество разобрать прямо на горе. Благо, что руководитель 'спасательной' операцией - руководитель Коми Управления государственного авиационного надзора Ещенко А.В. был рядом и держал всё под контролем.


О еще не уничтоженных вещественных доказательствах.

Пролить свет на многие события могло бы полётное задание, находившееся в портфеле погибшего командира Сметанина, но, по материалам дела, именно оно и сгорело, а сам портфель с остальными документами цел. В настоящее время портфель погибшего пилота-стажёра Майорова А.Б. находится в прокуратуре города Сосногорска, находящейся в прямом подчинении Щуклина А.И. Согласно акту передачи, в этом портфеле мы найдём пропавший план учебно-тренировочных полетов и задание на тренировку. Отметим, что по непонятным причинам и копия полётного задания, которая должна была находиться в офисе Газпромавиа, следствию не была предоставлена.

Родителям погибших молодых парней, так и не осуществивших по настоящему свою мечту о небе, остаётся только надеяться на справедливость и то, что Северо-западная прокуратура всё же сможет разобраться и определить виновных. А список обвиняемых может быть значительно расширен. На наш взгляд, имели место не только нарушение правил осуществления полётов, но и уничтожение вещественных доказательств, фальсификация документов, сокрытие обстоятельств катастрофы и дача ложных показаний, умышленное неоказание помощи пострадавшим приведшее к смерти.

Сегодня же прокуратура Коми, вместо расследования обстоятельств гибели, а родители погибших уверены что убийства, свалила на их головы тома 'компромата' на 'ГАЗПРОМ', национальный парк 'Югыд Ва' и прочие государственные структуры. Чего стоит одна только доверенность от господина Овчаренко А.С., выданная некоему Лобатому В.Е., нотариально не заверенная, в простой письменной форме, на право управления миллионами, а точнее, на право ставить свою подпись за генерального директора Ухтинского филиала ...

Как сказал один мой знакомый, - здесь вы не по адресу, вам надо в ЦРУ и прочие организации. Это там пишут аналитические записки касательно коррупции в России, степени управляемости крупными энергетическими комплексами, работе правоохранительных органов, и, как выяснилось, 'топографическом кретинизме' при строительстве систем энергообеспечения.


Александр Кеханов, AVIA.RU

Услышал за один день от одной девушки “я люблю тебя” а от другой “я не люблю тебя” Ох как же хочется что бы они поменялись местами. А самое паршивое то что даже нажраться не с кем

Сеёга.

- 87515, разрешите предварительный?
- 87515, пьедваьительный ъазьешаю по тъетьей: Паъни, хуьмы пъивезете?
- Серега, сколько тебе?
- Ну, ведъо.
- У нас ведра на борту кончились.
- Ну пъидумайте что-нибудь, я встъечу.
<Свисток> Як-40 направляется в край вечного лета и дешевой хурмы, в город, а точнее большой кишлак Сары-Ассию. Багажник самолета заставлен ведрами, на дне которых лежат записки с указанием кому, сколько и почем. Все как всегда. Ничего нового.
Примерно через три часа возвращающийся самолет появляется на экранах диспетчерских локаторов Ташкента.
- 87515, по готовности снижайтесь на Сырдарью 3300, начало доложите. На втором комплекте отработайте с Рулением.
- 87515, понял, снижение 3300 доложу.
- Руление, 87515?
- 87515, встъечать?
- Не понял, зачем встречать?
- Ну, хуймы взяли?
- Пожалуйста, не ругайтесь в эфире!
- Паьни, я сеьезно, хуйма на боъту?
- Серега, будешь материться в эфире, в угол поставлю! Все, до связи.
Ведро отборной хурмы для Сереги приготовлено. Он встретит, рассчитается и обязательно поблагодарит. Зато, какое оживление в кабинах вызвал простенький диалог диспетчера с экипажем!

Поздравляю всех кто носит пагоны с праздником. Давайте жить на мирной земле и в мирном небе, и помянем тех кого с нами нет... Земля вам пухом облака одеялом.


О ПОГИБШЕМ ДРУГЕ

Всю войну под завязку я все к дому тянулся,
И хотя горячился, воевал делово.
Ну а он торопился, как-то раз не пригнулся,-
И в войне взад-вперед обернулся, за два года - всего ничего!

Не слыхать его пульса с сорок третьей весны,
Ну а я окунулся в довоенные сны.
И гляжу я, дурея, но дышу тяжело...
Он был лучше, добрее, ну а мне повезло.

Я за пазухой не жил, не пил с господом чая,
Я ни в тыл не стремился, ни судьбе под подол,
Но мне женщины молча намекали, встречая:
Если б ты там навеки остался, может, мой бы обратно пришел.

Для меня не загадка их печальный вопрос -
Мне ведь тоже не сладко, что у них не сбылось.
Мне ответ подвернулся: "Извините, что цел!
Я случайно вернулся, вернулся, ну а ваш не сумел".

Он кричал напоследок, в самолете сгорая:
- Ты живи, ты дотянешь! - доносилось сквозь гул.
Мы летали под богом, возле самого рая -
Он поднялся чуть выше и сел там, ну а я до земли дотянул.

Встретил летчика сухо райский аэродром.
Он садился на брюхо, но не ползал на нем,
Он уснул - не проснулся, он запел - не допел,
Так что я вот вернулся, ну а он не сумел.

Я кругом и навечно виноват перед теми,
С кем сегодня встречаться я почел бы за честь.
И хотя мы живыми до конца долетели,
Жжет нас память и мучает совесть - у кого? У кого она есть.

Кто-то скупо и четко отсчитал нам часы
Нашей жизни короткой, как бетон полосы.
И на ней - кто разбился, кто - взлетел навсегда...
Ну а я приземлился, а я приземлился - вот какая беда

(с) В.Высоцкий

Регулярная ежемесячная тягомотина, на которую сгоняли летчиков по велению строгих требований руководящих документов и которая официально именовалась "Разбор полетов" была в самом разгаре. Командир уже доложил о происшествиях, случившихся в межразборный период (второй пилот Сердцеедов опоздал на предполетную подготовку, кошмар! на три минуты), старший инженер поведал о замене двигателя 25-й серии на двигатель 26-й серии на одной из машин (а чем они отличаются? - практически ничем), начальник штаба пожурил летный состав за неграмотное ведение полетной документации (Брахмапутров, запомни, правильно пишется "шестьсот", а не "шессот").
Летчики, осознавая важность происходящего, к действу относились с должным почтением. Серьезность момента не располагала к обсуждению последнего шоу телепузиков, поэтому Черноморов играл в тетрис, Опоссумов-Рыльский разгадывал кроссворд, Иванштейн заканчивал вторую партию шахмат с Пупкиным. Остальные тридцать два (точнее двадцать восемь - два экипажа в отпусках) человека занимались не менее важными делами - изучали свежую прессу, разглядывали мужские журналы или просто дремали.
В настоящий момент выступал инспектор по безопасности полетов:
- … А теперь сказанное поясню словами. Согласно последних требований, принятых в региональном управлении введен новый порядок оформления полетной документации.
- Все-таки, надо писать "шессот"?
- Не остри юмором, Брахмапутров! - инспектор грозно сверкнул очами. Командир эскадрильи неодобрительно покачал головой, глядя в бумаги, разложенные на столе. Пупкин выиграл очередную партию у Иванштейна.
- В целях повышения роста уровня безопасности и регулярности воздушных полетов, - раздувая щеки важно продолжал инспектор, - с первого числа оставшегося месяца всю документацию оформляем только чернилами черного цвета. Применение синих и прочих фиолетовых цветов недопустительно.
- Глубокая своевременная мысль, - подал голос "однофамилец юмориста Задорнова", как он сам представлялся, - чувствуется забота руководства.
Борьба за безопасность полетов шла полным ходом. Андрей Незабудкин, командир самолета Ан-2, утвержденный в этой должности чуть меньше года назад, наконец-то понял, почему в летчики не берут дальтоников. Чтобы цвет чернил не перепутали! Правда, как это нововведение отразится на состояние аэродромов, исправность самолетов и подготовку летного состава он не понял. Молодой еще, что с него взять? Он, например, по своей наивности полагал, что новые полетные карты могли бы способствовать повышению безопасности, но начальство, судя по всему, было уверено, что карты выпуска 46-го года вполне соответствуют требованиям сегодняшнего дня.
Разбор полетов между тем продолжался. Слово взял ведущий пилот-инструктор:
- Если вопросов к инспектору нет, то приступим к методической части.
Методическая часть - это такая часть, на которой рассказывают, как надо поступать в той или иной ситуации, как поступать наоборот, не надо и все это теоретически обосновывают.
Пилот-инструктор имел огромный опыт, включающий два разбитых самолета и множество мелких аварий и потому обладал полным моральным правом учить тех, кто самолетов не ломал. Что же касается его стремительного карьерного роста, то папа ведущего пилота-инструктора, старший штурман регионального управления гражданской авиации, был тут совершенно не причем.
- Разберем информацию по безопасности полетов о катастрофе Як-40, - продолжал инструктор.
- При выполнении контрольного облета самолета после замены двигателя на высоте 6000 метров экипаж, по данным расшифровки "черных ящиков", произвел недопустимые для транспортного воздушного судна эволюции, выразившиеся в выполнении "бочки" . Экипаж, не имея соответствующей подготовки, не справился с пилотированием. Самолет перешел в крутое пикирование. На выводе из пике перегрузки превысили предельно-допустимые нормы. Воздушное судно разрушилось на высоте 4500 метров. Экипаж погиб. Пассажиров на борту, как вы понимаете, не было. Понял, Незабудкин? - оратор наконец-то оторвался от бумажки, по которой читал информацию.
- А я че? Я ниче!
- Ты, Незабудкин, не умничай, как на празднике, - вмешался в разговор инспектор по безопасности, - здесь перед тобой не все такие идиоты, как хотелось бы, а лучше заруби себе на ус, что тех, кто нарушает правила полетов мы будем от полетов отстранять и так далее и так прочее. Будешь потом плавать, как пешеход.
С задних рядов раздались аплодисменты. Командир эскадрильи закусил губу и полез под стол доставать авторучку, которую уронил очень вовремя и, конечно, совершенно случайно.
- В связи с вышеизложенным, - продолжал пилот-инструктор, - давайте вспомним, какие силы действуют на самолет при выполнении виража. Повторение - мать учения. Верно, Незабудкин?
- И мачеха вдохновения, - ответил тот.
Инструктор извлек из пыльного шкафа не менее пыльный плакат и приступил непосредственно к методической работе:
- Таким образом мы видим, что постоянство высоты обеспечивается взаимной компенсацией вертикальной составляющей подъемной силы и веса самолета в вертикальной плоскости, а постоянство радиуса разворота обеспечивается…
Далее ведущий специалист, постоянно сбиваясь и заглядывая в конспект, легко и доступно объяснил летчикам, что будет, если увеличить крен самолета - самолет неизбежно начнет терять высоту. Свое выступление по данной теме инструктор закончил коварным вопросом:
- Незабудкин, какой предельный крен у самолета Ан-2?
- Пятьдесят три градуса, - бодро вскочил тот.
- Правильно, садись. Нет, погоди. Напомни нам заодно минимальную скорость, на которой возможен горизонтальный полет.
- Девяносто шесть километров в час, - вновь так же бодро подскочил успевший было сесть Незабудкин.
Для теоретического обоснования данного тезиса инструктор принялся вычерчивать на доске, напоминающей школьную, график кривых Жуковского. С третьего раза получилось.
Когда методическая часть наконец была закончена слово вновь взял командир эскадрильи:
- У командиров экипажей, вторых пилотов вопросы к руководству, предложения, замечания есть?
Аудитория зашевелилась, предчувствуя окончание процедуры, но вопрос, заданный кем-то с галерки заставил всех притихнуть:
- Когда зарплату давать будут?
Чувствовалось, что спрашивали о наболевшем. Черноморов даже выключил свой неизменный тетрис и вместе со всеми устремил свой взгляд на командира эскадрильи. Возникла неловкая пауза. Комэск, виновато улыбаясь, неловко развел руками, дескать, не от меня это зависит. Прервал паузу инспектор по безопасности:
- Хватит спрашивать такие вопросы, неприличные в нашем предприятии. А то сначала спрашивают такие вопросы, а потом приходят на вылет в нетрезвом виде лица.
На том и порешили.
* * *
Авиатехник Олег Гаврилович Вытриносенко, которого за глаза называли дедом за солидный возраст и обстоятельность, с которой он относился к работе, занимался подготовкой самолетов к вылету. Только что он закончил проверять двигатель на последней, третьей машине, которую он сегодня обслуживал и теперь натягивал чехол на еще теплый капот.
- Нафиг ее чехлить, - задал вопрос его напарник Ленька, молодой техник-приборист. - Лето, не выстынет.
- Положено так, - буркнул в ответ Вытриносенко и хотел продолжить, слезая со стремянки, - в руководстве написано… Но Ленька его перебил:
- О, смотри! Шагреневый бежит.
Олег Гаврилович обернулся. По перрону к ним семенил тот, кого Ленька назвал Шагреневым - инженер технической службы. Маленький, лысенький, толстенький, суетный и вечно размахивающий руками он гордо нес по жизни фамилию Степлер. А Шагреневый… Черт его знает. Прозвище. Прилипло, и все тут.
- Здорово, дед, - поздоровался инженер, после чего наклонился и вытер свою руку о ветошь. - Ленька, сбегай в ПДО , пусть девочки скажут, сколько у нас красной краски осталось.
- Чего бежать? Вон в самолете радиостанция, спросить можно.
- Точно. Правильно. Молодец. - Степлер заскочил в кабину ближайшего самолета, включил радиостанцию. Ленька не спеша залез следом. Вытриносенко остался на стоянке.
- ПДО, - скороговоркой заговорил инженер, - ответим сто сорок третьему?
Самолет под номером 01143 стоял на стоянке рядом. Почему Степлер начал работать в эфире, используя его позывной, а не позывной самолета, в котором находился, Ленька не понял.
- Ленька, а где моя папка с документами? - выглянул из кабины инженер.
- Вон, на крыле лежит, - показал тот в иллюминатор, - сейчас принесу. Выскочил из самолета, схватил папку, запрыгнул обратно. Рация надрывалась:
- Отвечаю сто сорок третьему, ПДО.
Степлер задумчиво смотрел на соседний самолет:
- Странно. Его ПДО вызывает, а мне не отвечает. Дурдом. - Он схватил у Леньки папку, бросил ее на соседнее кресло. Сверху на нее швырнул наушники и выскочил из самолета.
- О! Олег Гаврилович, и ты здесь! - удивился он, увидев Вытриносенко. Опять поздоровался с ним за руку, снова вытер свою руку о ветошь.
- Дед, тут такое дело. Пришла радиограмма, - инженер начал хлопать себя по карманам. Потом обернулся:
- Ленька, где моя папка?
- Тьфу… - Ленька опять сбегал, принес.
- Вот, - Степлер вынул из папки бумагу. - В Саратове Ан-2 на вынужденную сел. Причина - заклинивание руля высоты. Забыли отвертку в тягах управления на двадцать пятом шпангоуте. Надо проверить на всех машинах - вдруг у нас тоже кто забыл.
- Сделаем, - степенно кивнул Вытриносенко.
- Разрешите вопрос, - влез в разговор Ленька, - а если не отвертку найдем, а, допустим, пассатижи?
Инженер сделал над собой усилие и на секунду задумался. Наконец нашелся:
- Тут конкретно сказано, - ткнул он пальцем в бумагу, - отвертка, в тягах руля высоты, на двадцать пятом шпангоуте. Понял?
- Понял. А краска зачем?
- Какая краска?
- Красная.
- А-а-а! - вспомнил Степлер, - огнетушители на стоянках покрасить надо.
- Так чего горячку пороть, - не унимался Ленька, - сейчас самолеты разлетятся - весь день свободен. Схожу, возьму краску и покрашу.
- Срочно надо. Комиссия на носу.
- Сегодня, что ли?
- Через месяц.
Ленька удивленно пожал плечами. Вытриносенко ухмыльнулся и не спеша пошел осматривать тяги управления. За двадцать лет в авиации он привык ко всему.
К стоянкам подъехала грузовая машина. Из нее выскочила женщина с "Беломором" в зубах и начала руководить процессов подъезда машины к самолету.
- Левей, левей, нахрен, - ее командному голосу вполне мог бы позавидовать генерал Лебедь. - Не туда, придурок!
- Сама же орешь левее, - выглянул водитель из окна автомобиля.
- Ну так я и показываю левее, вон туда, - рявкнула женщина и махнула правой рукой.
- Надя, не кури у самолета, - подошел к ней Вытриносенко. Надя глянула на него исподлобья, но поняла, что спорить бесполезно и выбросила окурок в кучу промасленной ветоши.
Ленька снова полез в самолет, чтобы убедиться, что инженер не снял его случайно со стояночного тормоза. Не дай бог покатится, потом не отпишешься перед тем же Степлером.
- Отвечаю сто сорок третьему, ПДО, - надрывалось радио. Ленька тупо посмотрел на наушники, сел в кресло, выключил радиостанцию. Проверил тормоз - самолет был заторможен надежно.
* * *
У авиакасс толпился народ. Парень с банкой пава в руке наклонился к "амбразуре":
- Девушка, мне, пожалуйста, два билета на Москву, на вечерний рейс.
- На какое число?
- Что? - в зале было шумно и парень не расслышал.
- Билет на какое число?
- Повторите, не слышно.
Кассиру диалог начал надоедать:
- Ну ты какого летишь?
- По делам…
Объявляется регистрация и посадка на рейс по маршруту…- прошепелявил приятным женским голосом громкоговоритель в центральном зале аэровокзала. Народ зашевелился. Какой-то юморист-самоучка попытался развеселить окружающих старым трюком:
- Повтори, дура, чего сказала?
- Attention, please , - отозвался громкоговоритель.
В помещение службы досмотра вошли трое в штатском.
- Кто тут у вас Мамкапапкин? - задал вопрос один из них.
- Я, - поднялся навстречу высокий темноволосый мужчина лет тридцати, - а в чем дело?
- Можно вас на секундочку?
Вышли. Один из троих протянул Мамкапапкину развернутое удостоверение капитана федеральной службы безопасности.
- И?
- У нас есть сведения, что на рейсе, который только что объявили, кто-то из иностранных граждан собирается вывозить контрабанду.
- Что именно?
-А вам зачем знать?
- Здравствуйте, девочки! - удивился Мамкапапкин. - И что же я должен искать?
Капитан понимающе кивнул:
- К сожалению, мы сами этого не знаем. Обращайте внимание на все подозрительное. Возможно, пробы воды, грунта, кино-, видеоматериалы. Ищите скрытые полости в чемоданах и сумках. Собственно, мы будем рядом.
- Оружие с собой?
- Что?
- Оружие с собой?
- Семен Семеныч! - заулыбались федералы старой шутке.

Досмотр шел своим чередом. Пассажиры неспешно ставили свои сумки на транспортерную ленту интроскопа , выкладывали из карманов на стол металлические предметы, получали за это штампик в посадочный талон и проходили в накопитель (хорошо - не отстойник). Мамкапапкин, словно постовой, руководил потоком людей.
- Женщина, вещи ставим на транспортер. Да, да, на транспортер, на ленту вот эту, которая движется. Нет, женщина, не ребенка. Ребенка на ленту не надо, только сумки. И самой тоже не надо на нее садиться. Сами с ребенком проходите сюда. Так, хорошо, - штампиком стук. - Молодой человек, давайте ваш посадочный талон. Нет, это билет. Это тоже не то - это страховой полис. Посадочный талон вам разве на регистрации не дали? Наверху, в зале. Нет? Тогда вам сначала на регистрацию надо. - Света, выпусти молодого человека, он регистрацию не прошел. - Не переживайте, молодой человек, самолет без вас не улетит. - Девушка, извините, но вас я пропустить не могу. Лимит - три красивых девушки в один самолет. Вы уже четвертая, так что полетите следующим рейсом.
Девушка застыла в недоумении. О таких правилах в авиации она слышала впервые.
Федералы яростной жестикуляцией пытались обратить внимание Мамкапапкина на очередного пассажира, спускавшегося по лестнице в сектор досмотра. Мол, вот он, иноземный подданный. "Не зря свой хлеб кушают, - уважительно подумал Мамкапапкин, - моментально распознали в негре иностранца". Он опустил штампик на посадочный талон по-прежнему стоявшей изумленным истуканом девушки:
- Только ради вас иду на должностное преступление. Счастливого полета! - И занялся негром.
Раньше с резидентами иностранных разведок Мамкапапкин никогда не сталкивался, как себя с ними следует вести не знал. Поэтому решил просто исполнять свои обязанности. Остальное - забота контрразведки.
- Please, put your baggage on the conveyer , - обратился он к пассажиру. Сказать по совести, английского Мамкапапкин не знал, разве что в объеме голливудских боевиков. "Fuck you" и "come on, baby" он понимал без переводчика. Просто работая на досмотре волей-неволей вынужден был выучить несколько стандартных фраз, чтобы общаться с такими вот залетными иностранцами. Однако федералы уважительно закивали головами, а негр радостно заулыбался, встретив человека, с которым можно пообщаться.
Рамка металлоискателя запищала, определив наличие железа под одеждой пассажира.
- Sorry, come back, please. Put on the table all metal objects: coins, keys, and watches.
Рамка все равно звенела.
- Metal belt, - заулыбался негр еще шире и расстегнул пиджак.
- Sorry, - еще раз блеснул познаниями английского Мамкапапкин и проверил пассажира ручным металоискателем, после чего обернулся к ФСБшникам. - Чисто!
- Спроси у него, что это такое, - указал один из них на экран монитора.
В просвеченной сумке было видно несколько коробочек.
- Видеокассеты, - с первого взгляда определил Мамкапапкин.
- Yes, videocassettes, - радостно кивая подтвердил иностранец.
- Спроси, что записано, - попросил капитан.
Это уже выходило за границы мамкапапкинских языковых познаний, однако он поднатужился и пукнул вопросом:
- What record on these cassettes?
- You are town, streets, architectural monuments, your peoples, and your nature. I am journalist and this film about your country, - скороговоркой заговорил негр улыбаясь при этом голливудской белозубой улыбкой. Интересно, их там специально учат так улыбаться? Курсы какие-нибудь, наглядные пособия…
Из всего сказанного Мамкапапкин понял только три слова: люди, журналист и фильм и пытался допридумывать остальное, чтобы хоть как-то более менее связно перевести текст разведчикам, которые смотрели на него с нескрываемым нетерпением. Наконец он отчаялся сделать это, махнул рукой и перевел:
- Порнуха всякая.
Федералы ошалело отшатнулись от такой новости.
- No porno, no porno! - замахал руками "шпион". Улыбка сменилась выражением неподдельного ужаса и если бы не его природная смуглость, то можно было бы заметить, как он побледнел.
- Мощно сказал, начальник. Внушает, голосом Алексея Булдакова выдал наконец капитан и команда федералов удалилась. "Однако, не слабо, видно, иностранцев бьют по имиджу", - подумал Мамкапапкин, протягивая негру его посадочный талон.
По лестнице в зал досмотра спускался очередной пассажир. Из служебного помещения выбежал разъяренный пилот-инструктор, грозно размахивая бумагой, в которой Мамкапапкин без труда узнал сопроводительную ведомость - документ, содержащий сведения о загрузке воздушного судна и количестве пассажиров.
- Ты чего мне оформил! - взвизгнул пилот-инструктор.
Кстати, звали его Олегом, отца его Сергеем. А фамилию Олег Сергеевич носил наследственную - Бычаров. С ударением на втором слоге. Более точно выразить характер пилота-инструктора, его отношение к жизни, чем сделали это предки, наградив его такой фамилией, невозможно. Во всяком случае автору с его скромными возможностями сие на по силам.
Мамкапапкин утер слюни, которыми его забрызгал ведущий специалист, взял со стола бумагу, пробежал ее глазами.
- Что тебе не нравится?
- Вот, вот! - орал Бычаров, - ты вот сюда посмотри. - Он тыкал пальцем в документ, уже изрядно помятый. Мамкапапкин еще раз прочел ведомость.
- Посмотрел, - ответил как можно спокойнее.
- Тут вот видишь, ребенок оформлен?
- Вижу.
- А ребенка ты этого видел? Ему уже минимум лет четырнадцать.
По правилам, принятым на воздушном флоте, человек до двенадцати лет считается ребенком и учитывается по усредненному весу тридцать килограммов. После двенадцати лет это взрослый по авиационным меркам человек и вес его резко возрастает до восьмидесяти.
- Ты мне перегруз оформил, - наседал, разбрызгивая слюну, Олег Сергеевич. - Стоишь тут, на девок глазеешь, ни хрена не соображаешь! Я на тебя докладную напишу! Я тебя уволю!
Мамкапапкин нажал клавишу служебной связи:
- Света, пусть кто-нибудь спустится, заменит меня на минуту.
- Хорошо.
О каком именно пассажире так темпераментно кричал Бычаров Мамкапапкин отлично понял. Его самого слегка смутил слишком взрослый вид паренька. Однако летел он с родителями, все документы были в полном порядке. Что же касается перегруза, то лишние десять килограммов этого мальчика компенсировались хотя бы тем, что его мать, худенькая миниатюрная женщина, весила никак не больше пятидесяти. Собственно на это и рассчитаны усредненные параметры учета. Тут больше, там меньше. Однако объяснять все это разъяренному ведущему специалисту Мамкапапкин в присутствии обалдевших пассажиров не стал.
- Пройдемте, - он взял ведомость и пошел к двери, отделявший сектор досмотра от служебного помещения. Бычаров последовал за ним размахивая руками и изрыгая оскорбления и угрозы.
Поток брани был остановлен одним коротким ударом в солнечное сплетение. Локтем второй руки Мамкапапкин уперся в подбородок Бычарова, прижав его затылком к стене.
- Уймись, паскуда, - зловеще прошипел он в лицо Бычарову. - Забирай бумагу и вали отсюда. Я тебя не учу работать и ты ко мне не суйся.
Пилот-инструктор попытался было высвободиться, но тычок в область печени убедил его в бесперспективности затеи.
- А докладные можешь писать сколько угодно, - продолжал Мамкапапкин. - Начхать мне на них. - Он засунул смятую ведомость Бычарову за шиворот. - Все. Пшел вон, пес.
* * *
- Быстрее давайте, быстрее! - хрипло кричала Надя на грузчиков, которые не спеша переносили коробки из грузовой машины в самолет и аккуратно складывали там. - Ходите, блин, как в штаны наклали!
- Так ведь взрывчатку грузим, - оправдывались такелажники, - тут аккуратность нужна.
- Насрать мне, взрывчатка это или гондоны штопаные, - не унималась Надя, - мне еще два борта оформлять.
- Эх, Надя, - хохотнул Незабудкин. Предполетный осмотр - дело важное, но почему бы ни пообщаться с женщиной. - Тебе бы плетку, пробковый шлем и надсмотрщиком куда-нибудь в Родезию на плантации. Ты вот эту наглядную агитацию видела? - Андрей указал на огромный плакат, висевший на стене техздания на краю аэродрома. "Авиаторы, - призывал плакат, - сделаем воздушный флот эталоном культуры на транспорте!"
- Да я эту наглядную агитацию… - далее Надя выдала такое, отчего два воробья из пролетающей стаи рухнули замертво а остальные остались заиками на всю жизнь.
Из-за машины вышел инспектор по безопасности. Он важно пнул колесо автомобиля (надежно ли застопорен?), Оценил расстояние от него до самолета (не дай бог на метр меньше положенного) и с ловкостью фокусника (Акопян отдыхает!) извлек из ящика с ветошью окурок, выброшенный туда Надеждой.
- Ну вот, - всем своим видом излучая торжество победителя обвел он взглядом присутствующих, - бросаем "бычки" не там, где урна, а в другом месте, а огнетушители, между прочим, не крашенные. А потом удивляемся, что у нас двигатели моторов отказывают, когда надо обеспечивать безопасность полетов.
Он бросил окурок на прежнее место, туда же выплюнул остатки своей сигареты и гордо подняв голову пошел исполнять свой долг. Огромный лайнер Ту-154, который выруливал на старт и имел неосторожность двигаться важному чиновнику наперерез, смущенно остановился, уступая дорогу. К вечеру летный состав мог ознакомиться с приказом: "Запрещаю бросать окурки "Беломора" в коробки с промасленной ветошью".
Со стороны соседней стоянки раздавался визг Бычарова:
- Разгильдяи! Самолет к вылету подготовить не могут. За что вам деньги платят?!
- Что случилось, командир? - подошел к нему Вытриносенко. Как всегда невозмутимый, он вытирал о штаны промасленной спецовки отвертку.
- Видишь, Ленька, нашел все-таки. И именно в тягах руля высоты. Может, отвертки туда на заводе-изготовителе заталкивают? Изменение в конструкции? - Потом снова обратился к Бычарову. - В чем дело, Сергеич? Чего орешь, как свинья на привязи?
- Ты мне подерзи! - заверещал на предельно-высокой ноте ведущий специалист. - Я вас докладными замордую. Вы у меня научитесь добросовестно машину к вылету готовить!
Ситуацию прояснил бледный Ленька. В отличие от Вытриносенко он не имел такого стажа и авторитета, а потому упреки и угрозы Бычарова воспринимал всерьез.
- Лампочка освещения перегорела в хвостовом отсеке. А у нас нет таких ламп даже на складе. А он говорит ничего не знаю, бери где хочешь. А где я ее возьму? А он говорит, что с такой неисправностью самолет не примет. А мне…
- Зачем ему освещение? - остановил Ленькину скороговорку Вытриносенко. - Во-первых, лето, день длинный. Во-вторых, там два плафона освещения. Второй-то исправен? - Ленька кивнул. - А в-третьих, экипажу нечего делать в техотсеке. Тем более во время полета.
- Умные все! Академики, вашу мать, - не унимался ведущий специалист. - Вы вот эту книжку читали когда-нибудь? "Руководство по летной эксплуатации" называется. - Он совал книжку прямо в лицо Вытриносенко. - Тут перечень неисправностей, с которыми разрешен вылет до базового аэродрома. Такой неисправности здесь не предусмотрено. Тем более при вылете с базы.
- Успокойся, командир, - техник отвел от себя руку Бычарова. - Есть у меня одна лампа в запасе. Сейчас все починим. - Он сунул отвертку в карман и полез в самолет.
- Готово! - раздался его уверенный баритон через некоторое время. - Делов-то. Не стоило и шум поднимать.
- Дед, открой секрет красной армии - где лампу взял? - спросил Ленька, когда Бычаров отошел на безопасное расстояние.
- Где взял? Вытриносенко усмехнулся. - В кабине выкрутил. Он же там проверил плафон, значит больше проверять не будет.
- Страте-е-ег, - уважительно протянул Ленька. Погрузка на борту Андрея Незабудкина к этому моменту была успешно завершена.
- Ну что, орлы, полетели? - он направился к самолету. - Кто сегодня сопровождает груз?
- Не-е, командир, - дружно запротестовали грузчики, - летите сами. Мы вас на рейсовом догоним.
Взрывчатку экипажу Незабудкина приходилось возить и раньше. Особых эмоций у летчиков эта работа не вызывала. Ну, взрывчатка и взрывчатка. Хоть не воняет, как бензин, например. Неоднократно экипаж наблюдал, как грузчики с аккуратностью слонопотама швыряют коробки, после чего располагаются на них в позе римских патрициев и прямо под трафаретом "не курить" в течение всего полета в самой циничной форме нарушают это требование. Поэтому Андрея удивила реакция парней.
- Раньше возили аммонит, в крайнем случае тротил, - пояснил один из них, - А сегодня гексоген.
- И что?
- Ничего, кроме того, что он легко детонирует.
- Лаконично. Но доходчиво.
Человек с замызганным рюкзаком за плечами шел по щиколотку утопая в вязкой грязи. Был он давно не брит, еще более давно не стрижен. Целью его маршрута был покосившийся дощатый сарай а строгому выдерживанию линии заданного пути препятствовали огромные лужи, которые человек с рюкзаком вынужден был обходить.
Звали человека Александр Сергеевич Пушкин, но об этом мало кто догадывался, ибо Александр Сергеевич привык откликаться на укороченный вариант своего имени - Саня. Что же касается сарая, к которому Саня так целеустремленно двигался, то в нем располагался диспетчерский пункт управления воздушным движением.
Александр Сергеевич достиг вожделенной цели, сосредоточенно вычистил, насколько это было возможно, свои кирзовые сапоги о ступеньку и потянул на себя ручку двери. Дверь не открылась, а, вопреки ожиданиям, упала на него плашмя.
Помещение, которое скрывала за собой коварная дверь, было по всему периметру уставлено огромными металлическими шкафами. В углу стоял эмалированный таз, в который с потолка капала вода. Посреди комнаты перед пультом управления, стояло замызганное пассажирское кресло со списанного самолета. На кресле восседал Сопляк. Фамилия авиадиспетчера явно диссонировала со своим двухметрового роста хозяином.
В настоящий момент Сопляк занимался починкой рыболовецкой снасти, мало обращая внимание на локатор и все, что с ним связано.
Если я буду утверждать, что диспетчер Сопляк получал зарплату за то, что управлял воздушным движением над территорией, сравнимой по площади с какой-нибудь Бельгией, если я добавлю к тому же, что в зоне его ответственности проходили, кроме всего прочего, две международные трассы и его позывной значился во всех навигационных сборниках мира, то Вы сдадите меня в нежные руки санитаров психушки. И будете правы потому, что зарплату он давно уже не получал.
Оторвавшись от своего занятия (имеется в виду починка сети, а не управление движением воздушных судов) Сопляк поднялся навстречу вошедшему:
- Привет, сосед. Бросай мешок в угол. Я сейчас чайку налью.
Саня скинул свой тощий рюкзак с плеч и положил его на пол, выбирая место почище.
- Дык, ну… это, - начал он, явно продолжая незаконченную мысль, - че, будет че-нибудь, ага? Или че?
Мысль, видимо, была накануне отточена остро, потому что диспетчер в сказанном смысл уловил.
- Да, через час рейсовый прилетит.
- Дык, это. Я, может, тогда в лавку, ага? Или че?
- Не надо. Ребята свои, не откажут.
Предыстория разговора такова: накануне вечером к диспетчеру, носителю романтической фамилии, обратился с просьбой его сосед, тот самый Саня, и попросил содействия в отправки его, Сани, самолетом (другого транспорта на севере просто нет) в город. Так как цены на билеты не просто кусались, а загрызали насмерть, то Саня при содействии знакомого авиаработника рассчитывал на путешествие с минимальным ущербом для своего бюджета. Сопляк обещал помочь. Смысл же беседы, описанной выше, в переводе с русского на общедоступный сводился к следующему:
- Самолет будет?
- Да, через час.
- Мне бежать за бутылкой (самая актуальная валюта)?
- Не надо.
- Kaizerovsk-Control, three zero one , - ожил динамик громкоговорителя на пульте управления.
- Three zero one, Kaizerovsk-Control , - ответил диспетчер Сопляк.
Саня прислушался. Живую иностранную речь вот так, не по радио, не по телевизору, а в живую он слышал впервые. Диспетчера же запрос иностранца удивил, хотя вида Сопляк не подал.
Пять минут назад южнокорейское воздушное судно, следующее плановым рейсом по маршруту Париж-Сеул, вошло в его зону ответственности. Диспетчер разрешил ему транзитный пролет использовав стандартную фразу "maintain flight level, report of border" . Этой фразой, собственно, и ограничивались его глубокие познания английского языка. Корейцы, к большому сожалению авиадиспетчера, имели гораздо лучшую языковую подготовку. Это их и сгубило, ибо из их скороговорки диспетчер ничего не понял и, отхлебнув чаю, повторил в эфир все, что знал:
- Maintain flight level, report of border.
Саня своего соседа заметно зауважал.
- Ну, ты, блин, дык, это… класс!
Диспетчер Сопляк скромно потупил взгляд, но к прерванному занятию, ремонту сети, вернулся с видом члена палаты лордов.

- О! - ведущий пилот-инструктор поднял вверх указательный палец. - Иностранцы полетели.
Радиочастота была выделена на всех одна, поэтому каждый экипаж прекрасно слышал все, что происходит в эфире. Больше того, постоянное прослушивание эфира и анализ складывающейся в воздухе обстановки - прямая обязанность командира. В инструкциях прямо так и указано: постоянно контролировать и анализировать аэронавигационную обстановку. Олег Сергеевич Бычаров параграфы чтил.
- Неукоснительное соблюдение установленных правил полетов есть залог безопасного выполнения авиаработ, - любил повторять он на разборах.
Летчики кивали, соглашаясь. Или засыпая.
Полет проходил нормально. Можно было бы утверждать, что полет проходит отлично, если бы на борту не было Олега Сергеевича. Обладая тонким чувством юмора и необыкновенным тактом пилот инструктор в течение всего полета поднимал экипажу настроение.
- Остолоп, - добродушно пошутил он в адрес командира самолета сразу после отрыва, - в какой конюшне ты видел такой профиль взлета? Несмотря на то, что Прыгскоков имел огромный опыт самостоятельных полетов, он с удовольствием выслушал лекцию о том, как надо производить разбег, как выдерживать направление, как компенсировать дестабилизирующие моменты и определять скорость отрыва.
- Тебе бы только телегой управлять, - весело закончил Олег Сергеевич. И тут же принялся ненавязчиво делиться опытом со вторым пилотом:
- Дурья башка, - почти ласково, по-отечески обратился он к помощнику командира, - тебя какая мама родила?
На этот раз прозвучала лекция на тему "О важности и необходимости счисления навигационных элементов полета".
Своими шутками-прибаутками ведущий специалист улучшал психо-эмоциональное состояние экипажа. Порой до абсолютного бешенства. Когда Олег Сергеевич обратил внимание на иноземную речь в эфире у летчиков отлегло от сердца. Появилась надежда, что сейчас он переключится на международные темы. К чести Бычарова он не обманул чаяния экипажа.
- Вот за границей люди живут как люди, - каламбур очень понравился его автору и ведущий специалист весело, от души хохотал над ним пару минут запрокидывая голову и хлопая себя по коленкам. Командир и второй пилот украдкой переглянулись между собой, пожимая плечами. Вероятно, таким своеобразным образом они выражали радость.
- А все почему? - продолжил Олег Сергеевич, утирая слезы. - Потому, что правила соблюдают. Я в отпуске ездил в Испанию. Красивая страна: пальмы - это вам не кедры. Правда сами испанцы тупые. Все не могли понять, как это - всю зиму снег не тает. Но правила соблюдают. Не поверите, на красный свет никто дорогу не переходит. Даже если машин нет. Поэтому живут, как люди, - закончил он тем же, с чего начал. - А мы, сиволапые… - Бычаров в сердцах махнул рукой.
Ни Прыгскоков, ни его второй пилот пределы любимой родины никогда не покидали, а отпуск проводили, как правило, на даче. Оба они, конечно, были патриотами, но причина их привязанности к родным пенатам крылась вовсе не в этом. Заработная плата позволяла им смотреть на мир исключительно сквозь кинескоп.
Что же касается правил, за которые так ратовал Бычаров, то к ним летчики относились, что называется, творчески. Впрочем, как и весь народ на просторах нашей могучей и необъятной. У нас если переходить улицу по всем правилам, то старость встретишь у светофора. Ведущий специалист, как ему казалось, был исключением. Но ему, собственно, тоже не удавалось правил не нарушать, как бы он этим ни кичился. Потому, что невозможно одновременно выполнить два взаимоисключающих требования, как невозможно находиться в двух различных местах.
- Параграфы написаны для прокурора, - наставляли бывалые летчики молодых пилотов, едва прибывших из летных училищ и объясняли, что правила, написанные чернилами и правила, написанные кровью - далеко не одно и то же.
Прыгскоков в свое время имел возможность убедиться на собственной шкуре, что руководящие документы позволяют сделать козлом отпущения любого. В первый же год своего командирства, едва-едва утвержденный в этой должности, он совершил вынужденную посадку.
Резкий бензиновый запах ударил в нос. Молодой неопытный командир первым делом бросил взгляд на указатель давления топлива. Давление в норме.
Первая мысль - причина? Причина - утечка топлива. Почему утечка? Где? Если негерметичность системы в крыле, где топливные баки, или в пассажирском салоне - тогда еще поборемся. Если течь под полом кабины, где установлены электроагрегаты, или, еще хуже, непосредственно под капотом, в отсеке двигателя - тогда все. Амба. Кранты. Абзац. Потому, что это - пожар. На земле самолет сгорает за пять минут. Странно, казалось бы - металл. Чему здесь гореть? В воздухе, в полете - за двадцать секунд. Даже до земли долететь не успеешь.
Время спрессовалось. Поиски - где? Где течет?!
Бензин хлестал с крыла. Ядовито-зелеными полосами воздушный поток размазывал его по плоскости и срывал с крыла, превращая в мельчайшую эмульсию. Во взрывоопасную смесь. Искра, и этот спящий дракон… Даже подумать страшно.
Появление резкого запаха бензина без падения давления топлива не является поводом для экстренного прекращения полета и производства вынужденной посадки. В этом случае возможно продолжение полета до ближайшего аэродрома.
Ну их к черту, умников, которые пишут такие указания.
Вниз.
К земле.
Боже, как не хочется, что бы она стала пухом!
Бывалые летчики удивлялись, как удалось посадить самолет на болото. Вязкий, топкий грунт, в котором колеса утонули почти полностью. Огромные кочки в половину человеческого роста.
Комиссия по расследованию установила причину течи - трещина в топливном баке. И определила виновных. В объяснительных записках экипаж написал тогда, что прибыл на стоянку за двадцать пять минут до вылета. По технологии работы положено за двадцать шесть. Следовательно, экипаж не в полном объеме выполнил предполетный осмотр и произвел вылет на неисправном воздушном судне.
Пожалуйте на ковер, господа летчики.
Виновным будет тот, кого назначат.
Таковы правила.
Полет между тем подходил к концу.
- Я сам посажу самолет, - ответственно заявил Олег Сергеевич и решительно взял управление в свои руки. - В Кайзеровске взлетная полоса сложная, песок. Покажу вам образцовую посадку, учитесь, - самокритичности Бычарову было не занимать.
* * *
По перрону аэродрома уездного города N…Ладно, к черту конспирацию. Уездного города Пропойска шел диверсант.
Диверсант обыкновенный, класс шпионов, семейство разведчиков, отряд нелегалов, - классифицировали его сотрудники службы безопасности аэропорта. Это и не удивительно, ибо всем своим видом он походил на рыцаря щита и кинжала. Строгий черный костюм, белая рубашка, галстук.
Чисто выбритое лицо, отутюженные брюки и начищенные туфли. Уверенная походка, прямой открытый взгляд. Еще и чемоданчик "дипломат" в руках. Ни дать, ни взять - шпион.
Человек периодически останавливался, ставил чемоданчик на асфальт, вынимал из кармана записную книжку, авторучку и делал какие-то пометки. Вероятно, составлял описание объекта стратегической важности, коим несомненно являлся аэропорт забытого богом городка среди бескрайней тайги.
Наперерез злоумышленнику отважно бросился экипаж патрульной машины. Визг тормозов. На ходу выпрыгивают парни атлетического сложения. Самая подходящая работа для добрых молодцев.
- Хальт! Хонде хох! Предъявите ваш аусвайс!
Человек пожал плечами, извлек из кармана (о боже! пистолет! ахтунг, Гитлер капут!) удостоверение и предъявил его секьюрити.
Интеллигентно наморщив лоб, старший в экипаже по слогам прочел предъявленный документ (ну и что? зато он два кирпича головой разбивает!).
Удостоверение вернулось владельцу. Видимо, документ давал право шпионить на законных основаниях, потому что бойцы снова заняли свои места в транспортном средстве и умчались по своим неотложным охранным делам - пить пиво.
* * *
Какой великолепный насыщенный звук, какая полифония, какой богатый мелодический рисунок! - восторгался второй пилот Незабудкина Евлампий Сердцеедов, прикрыв глаза тыльной стороной ладони и слегка запрокинув голову. Он наслаждался музыкой. - Какой глубокий, чистый голос! Какие великолепные стихи - точно выверено каждое слово, изумительно верно расставлены акценты.
Андрей переключил связь на частоту, которую в данный момент прослушивал второй пилот.
Забирай меня скорей,
Увози за сто морей.
И целуй меня везде,
Я ведь взрослая уже.
- Действительно замечательная музыка.
- Купился! - Сердцеедов радостно хохотал, довольный тем, что ему удалось подначить командира. - Купился, как пацан зеленый! Только что он сам попался на уловку своего наставника. Незабудкин украдкой выключил авиагоризонт, прибор, отображающий положение самолета в пространстве, на панели Сердцеедова. Гироскоп лишенного питания прибора терял обороты и авиагоризонт начал выдавать показания с большой погрешностью.
Параметры полета взаимозависимы. Если, к примеру, возникнет крен, то самолет неизбежно уходит с заданного курса. Если курс при этом удерживать искусственно, то при возникшем крене самолет скользит на крыло и начинает терять высоту.
Евлампий довольно долго боролся с органами управления, пытаясь собрать в кучу расползающиеся стрелки приборов пилотажно-навигационной группы, пока не понял, в чем дело. Теперь Сердцеедов был доволен тем, что смог достойно ответить командиру.
Счет равный: один-один.
Наличие на борту взрывчатки никак не повлияло на поведение экипажа. Летчики с удовольствием гоняли ворон, наблюдая, как забавно они улепетывают от этого огромного и ужасного монстра, коим им представлялось дребезжащее, громыхающее четырехкрылое чудо человеческой мысли.
Сначала вороны пытались вежливо уступить дорогу. Потом начинали судорожно махать крыльями, с ужасом оглядываясь через плечо (че надо-то? че надо?!). Глаза выскакивали из орбит и паническое "кар" застревало в горле. В конечном итоге гордая птица плевала на все приличия и начинала махать крыльями "вразмашку", как тонущий купальщик, для ускорения помогая себе ногами.
Ревущее чудовище проносилось мимо и ворона, выставив вперед лапки, врубала реверс. Спасительное "кар-р-р" наконец вырывалось из ее груди и птица на предельной скорости улепетывала в противоположном направлении.
Что вороны!
Летчики с удовольствием стимулировали выброс адреналина в кровь у шоферов, пикируя на автостраду и с интересом наблюдая за поведением людей.
Поведение людей мало отличалось от реакции ворон. Сначала, не снижая скорости водители мигали фарами, дескать, эй, летчики! здесь дорога, а не "Шереметьево-2". Затем автомобили резко принимали вправо к обочине.
Водители прижимались лицом к лобовым стеклам, одновременно до упора выжимая тормоз. Следующим действием открывалась дверь…
Самые резвые успевали добежать до кювета и залечь в спасительных зарослях тальника.
- Ес-с! - радовался Сердцеедов, - успел, спасся!
Одним словом, летчики веселились, как дети, а самолет при этом использовали, как большую игрушку.
- Нарушители мы с тобой, Андрюха, - вдруг заявил Сердцеедов. Незабудкин ответил не сразу.
- Есть законы, которые не может нарушить никто. Это естественные законы природы: физики, химии, экономики… Все остальное - бред.
Второй пилот спорить не стал.
Как потом оказалось, ошибались оба.

Бортовую радиостанцию летчики использовали исключительно по назначению - слушали музыку. Поэтому очередного сеанса радиосвязи, который взволнованным голосом провели их корейские коллеги, ни Евлампий Сердцеедов, ни его командир Андрей Незабудкин не слышали. Как не слышали и очередного стандартного ответа диспетчера.
- Maintain flight level , - в который раз распорядился Сопляк.
Какими матерными выражениями думал в этот момент авиадиспетчер о неугомонных чужеземцах, летчики, естественно, тоже никогда не узнали.

Олег Сергеевич Бычаров свое обещание сдержал. Образцово-показательная посадка на сложной песчаной ВПП Кайзеровска им была выполнена. У командира, который ранее неоднократно летал по этому маршруту такой посадки не получалось ни разу. Получалось как правило лучше.
Олег Сергеевич все операции выполнял в строгом соответствии с руководством по летной эксплуатации. Однако слишком педантичное соблюдение инструкции, а именно "плавным торможением погасить скорость" привело к тому, что самолет зарылся колесами в песок и застрял посреди взлетной полосы памятником выдающегося летного мастерства. Никто из летчиков никогда на вязком грунте не тормозил. Песок сам по себе великолепно гасит скорость.
Диспетчер Сопляк наблюдал сквозь мутное, пыльное оконное стекло, как из самолета горохом высыпали пассажиры и буквально на руках выносили из ямы Ан-2, виртуозно посаженный туда ведущим специалистом.

Корейцы наконец-то покинули зону ответственности Кайзеровск-контроля. Диспетчер Сопляк вздохнул с облегчением. Однако интересно, чего надо было этим ненормальным?
С иностранцами у него разговор короткий. Как в песне: уходишь - счастливо, приходишь - привет. Только наоборот. На большее его языковой подготовки не хватало. А эти… корейцы. Чего хотели?

Самолет, управляемый твердой и уверенной рукой воздушного асса благополучно зарулил на стоянку.
* * *
Ленька задумчиво махал кисточкой. Красные огнетушители более красными от этого не становились. Крашенные совсем недавно они еще не успели ни выцвести, ни обшелушиться. Однако сказано - красить, значит - красить.
- Милок, а милок, - Ленька обернулся. На него смотрела женщина лет пятидесяти с хозяйственной сумкой в руках. - Герболайфом не интересуешься? Самолеты разлетелись. Шагреневый умчался решать свои организационные вопросы. Вытриносенко отправился на склад получать запчасти. До приезда инспекторской проверки, к которой Ленька готовил противопожарное оборудование, времени еще немного оставалось. Почему бы ни отвлечься?
- Увы, мадам, герболайф нам без надобности.
- А у меня еще средство есть специальное, - наседала женщина, - для очистки организма. Не надо?
Ленька задумчиво почесал тыковку.
- Мыло, что ли?
- Ну что вы, какое мыло! Понимаете, мы в пищу употребляем всякую гадость. - Ленька вспомнил сегодняшний обед в столовой и согласно кивнул.
Женщине его реакция придала энтузиазма. - Эта гадость в виде шлака откладывается в нашем организме. Это очень вредно для здоровья, поэтому организм надо иногда очищать от шлаков.
Ленька отложил кисть, задумчиво посмотрел на дощатое типовое сооружение на два очка, расположенное поодаль.
- Так я, того… вроде бы очищаю.
- Вы не так поняли, молодой человек, - недогадливость клиента воодушевляла торговку чудо препаратами. - Шлаки откладываются на стенках кровеносных сосудов, на стенках кишечника. Вы вот, например, молоко пьете?
- Пью.
- А это очень вредно!
- Ну?! - Ленька удивился. Всю жизнь он придерживался лозунга "пейте, дети, молоко - будете здоровы".
- Конечно! Конечно вредно. В молоке содержится казеин.
- Ну?
- Точно. А казеин - это пластмасса такая. Из нее расчески делают.
- А в яблоках железо. Из него танки делают, - радостно поделился Ленька своими знаниями.
- Тьфу! - прекратила женщина бесполезную беседу. - Дурака учить, только время тратить.
Ленька вновь взялся за кисть. Оставался еще один, последний огнетушитель. "Интересно, как она на аэродром попала? - подумалось ему. - Режимная, казалось бы, территория".
По молодость своих лет он еще не знал, что для распространителей герболайфа, как и для распространителей любой другой человеческой глупости преград не существует.
* * *
- Так… так… хорошо… Скорость держи чуть побольше, тогда управляемость лучше… - Сердцеедов заходил на посадку, Незабудкин руководил его действиями. - Чуть плавнее… высоковато, не добирай штурвал, пусть самолет немного просядет… хорошо… Теперь пора!..
Перед заходом на посадку Евлампий отнекивался:
- Ты что, командир? Тонна взрывчатки на борту! Сажай-ка машину сам.
Андрей понимал переживания второго пилота, но были у него и другие резоны: когда еще учить летчика, если не в таких вот экстремальных условиях?
Необходимость мобилизует. Командир был уверен в благополучном исходе своей затеи. Управление в конце концов двойное, спаренное.
Вмешаться в пилотирование никогда не поздно. А у второго пилота после посадки в таких условиях появится уверенность в своих силах. Поэтому:
- Давай, давай, Евлампий, летай, не филонь!
Колеса плавно зашуршали по асфальту.
- Направление держи… аккуратнее… тормозами действуем очень-очень плавно… вот так, хорошо.
Зарулили на стоянку, выключили двигатель. Командир спрыгнул на перрон:
- Здравствуй, город Пропойск и жители его, пропойцы! - обернулся к Сердцеедову. - Ты тут командуй, Евлампий. Оформляй груз, техобслуживание, заправку. А я на метео побежал.

Здание административного корпуса, к которому направился Незабудкин, являло собой характерное двухэтажное сооружение времен застоя, построенное при проклятом социализме, когда угнетенный народ возводил города и заводы, осваивал космос и строил такие вот убогие типовые школы и административные корпуса. За десять лет современной прогрессивной и самой, что ни на есть демократичной демократии здание ни разу не ремонтировалось.
Черт с ним, с ремонтом, но полы-то надо мыть при любой власти!
Темный пыльный коридор тянулся в обе стороны от входа. Вдоль всего коридора справа и слева двери.
- Ау, где тут у нас метеослужба? Где штурманская комната?

Незабудкин толкнул наугад первую попавшуюся дверь без опознавательных знаков. Ведра, швабры, метлы. Понятно - АХО , подсобка. На стене - плакат: "Состояние безопасности полетов в авиапредприятии города Пропойска".
В прошедшем году в Пропойском авиаотряде произошло N авиационных происшествий, - гласил плакат. - Из них по вине летного состава - 69%. По вине наземных технических служб - 18%. По причине неблагоприятных метеоусловий - 13%. По вине работников АХО - 0%. Поздравляем, товарищи!
То, что летчики виноваты во всем и всегда для Андрея новостью не являлось. Привык и даже немного гордился этим: хоть в чем-то люди его профессии еще удерживают лидерство. Возникал, правда, вопрос: в летные училища специально шизофреников-самоубийц отбирают, что ли? Но вот каким образом дворник с метлой может повлиять на безопасность полетов командир себе представлял с трудом. Однако поди ж ты - борются. Луисы, блин, Корваланы.
Еще две-три двери наугад и Незабудкин наконец попал, куда хотел - на метео.
- Здравствуйте, девочки. Мне бы прогноз по маршруту до Нижнего Верховска.
- Пожалуйста. - Незабудкин взял протянутый листок. Вообще-то, он только что прилетел из Нижнего Верховска и погоду по маршруту знал лучше любого синоптика, но порядок есть порядок. Ознакомься, мил друг, с прогнозом, в чем и распишись. Вот тут, в клеточке.
Читаем, знакомимся. Прогноз типовой: на участке маршрута Пропойск - Кайзеровск погода хорошая. Светит солнышко, птички поют, девушки улыбаются. От Кайзеровска до Нижнего Верховска погода еще лучше. Но возможно…
Вот так всегда. Незабудкин не помнил случая, когда в прогнозе все хорошо. В конце всегда приписка: временами. И дальше шло описание всяких ужасов: ветер, снег, туман, тайфун, цунами, камнепад и прочие напасти. Это и есть борьба за безопасность: случись потом чего - а мы предупреждали, какие к нам претензии?
Незабудкин вздохнул и расписался, где просили - в клеточке.

После темного коридора солнце резануло по глазам. Летчик прищурился.
- Товарищ командир.
- Вы меня? - Андрей оглянулся. Перед ним стоял человек с чемоданчиком "дипломатом" в руке.
- Если вы летите до Нижнего Верховска, то вас. - Человек улыбнулся, поправил галстук. - С билетами на рейсовый самолет проблемы, хочу к вам напроситься. Без билета, зайцем, не возьмете?
Незабудкин еще раз внимательно осмотрел человека: чистенький костюм, отутюженные брюки, туфли лаком отливают. "Наверное, диверсант", - подумал командир. И взял пассажира.
* * *
Командир эскадрильи вертел в руках карандаш. План полетов на следующий день сверстан. Экипажи Пупкина, Черноморова и Иванштейна на рейсовой работе, Опоссумов-Рыльский - обслуживание геологоразведки, Задорнов - почта. С Брахмапутровым комэск завтра полетит сам.
Брахмапутрова пора вводить в строй в качестве командира самолета. Конечно, кто как летает, кто чем дышит в его подразделении, комэск знал великолепно. Тем не менее, надо еще раз посмотреть парня в работе, чтобы убедиться лишний раз, что не поторопились, что созрел Брахмапутров, что можно его допускать к самостоятельным полетам.
В план полетов оставалось вписать еще один экипаж - дежурство санитарной авиации. Завтрашней ночью.
По графику дежурств выпадало Креветкину, но он болен. Кроме него свободных экипажей нет". Сокращение штатов, сокращение штатов! - зло подумал командир эскадрильи в адрес своего начальства. Это для экипажей он - царь и бог. А разобраться - много ли от него зависит? - Досокращались, летать некому!"
Вошел инспектор по безопасности полетов. Плюхнулся на стул.
- Представляешь, - без предисловий начал он, - идут сейчас по перрону две стюры. Курят. Дай, думаю, я им глазки заговорю.
- Что?
- Глазки заговорю.
- Глазки строят, а заговаривают зубы.
- Ну да. Так вот. Девочки, мол, вы знаете, что курящая женщина кончает раком?
- Оригинально. И что они?
- А они как шли, так и шлют.
"Н-да! Слать-то тебя не мешало бы. И ведь шлют! Жаль только, что бесполезно. Все равно, что бумеранг выбрасывать
Однако, кого же назначать в дежурство? Остается один свободный экипаж - Незабудкина. Но его нельзя. У него нет ночного допуска. Придется назначать Незабудкина и с ним Бычарова - у того "ночь" есть".
Командир решительно занес карандаш над бумагой.

Расплескивая лужи ведущий пилот-инструктор Бычаров Олег Сергеевич приближался к стоянке. Выражением лица он напоминал танковую атаку. Бродячий пес, попавшийся Олегу Сергеевичу на пути, предпочел ретироваться, не дожидаясь приветственного пинка.
- Запускай, - скомандовал Бычаров на ходу.
Командир самолета курил, стоя у крыла. Под капотом самолета у раскрытого технологического люка копошился совершенно посторонний мужчина.
- Кто это? - обратился инструктор к Прыгскокову, указывая на постороннего.
- Рыбачек местный. Бензин сливает.
- Кто разрешил?
- Я.
Бензин - кровь не только войны. Бензин - кровь всей современной жизни. Он нужен столицам, без него не обходятся и в маленьких провинциальных городках типа Кайзеровска. В провинции он даже более необходим, чем в мегаполисах.
Для чего используют бензин в крупных городах? Заправляют членовоз и везут ба-а-альшого начальника решать ба-а-альшие государственные вопросы. Сиречь, по девочкам. В провинции, где люди живут едва ли не натуральным хозяйством, бензин - это жизнь. Есть чем заправить моторную лодку - будет рыба. Есть чем заправить снегоход - будет мясо. А на "нет" не только суда нет. Еще нет мяса, рыбы, хлеба… Короче, ничего нет.
В провинции, как и в столицах, существуют заправочные станции. И, Вы удивитесь, конечно, но на них даже бывает бензин. Иногда. Но очень дорого и очень плохого качества. А бензин плохого качества для двигателя все равно, что соленая морская вода для человека. Пить, конечно, можно, но жажду не утоляет.
Местные жители по всем городам и деревням, по всем таежным заимкам, стойбищам и факториям, куда только способен приземлиться Ан-2 (а не способен он приземлиться, пожалуй, только на вертикальный склон горы да на морское дно) знают, что лучшего бензина, чем авиационный, не бывает.
Поэтому:
- Командир, плесни литров двадцать, что тебе стоит?
И плескают. Кто-то, конечно, делает на этом маленький бизнес, не убоявшись Уголовного кодекса. Большинство же - просто так, за "спасибо", за "попутного тебе ветра, командир".
- Какого черта?! Да я тебя!.. Да ты мне!.. - Бычаров от своего первого состояния, когда он готов сорваться на крик, перешел к своему второму состоянию, когда он на крик уже сорвался. Других состояний его организм не знал. - Кто отвечать будет за все?
- Отвечу. - Прыгскоков затоптал ногой сигарету и полез закрывать сливной кран - канистра уже наполнилась.

Все когда-нибудь кончается. Говорят, даже солнце когда-нибудь погаснет. Закончился и крик ведущего специалиста. Он снова перешел к своему первому состоянию.
Закрыли входную дверь, экипаж занял свои места.
- Кайзеровск-контроль, разрешите запуск?
- Запуск для взлета?
- Точно так.
- Запуск запрещаю.
- Причина?
- Полоса непригодна.
Прыгскоков снял наушники. Вот так новость! Пол часа назад была пригодна, и вдруг… Он подозрительно скосил взгляд на инструктора.
Инструктор наливался пунцом.
- Ну, Сопляк! Ну, козел! Ну, я ему…
Что случилось командир, разумеется, не знал, но было ясно, что Бычаров очередной раз проявил человеколюбие и гибкий подход к людям.
* * *
Диспетчер Сопляк не был огорчен. Огорчен был Саня. Огорчен тем, что планы его сорвались. Рухнули. Он так рассчитывал на помощь своего соседа. Он так рассчитывал улететь без билета, сэкономив на этом. Но пилот его не взял.
- Нет, и не упрашивай. - Бычаров во время разговора был непреклонен.
- Это запрещено. У меня инструкция. В Нижнем Верховске по прибытию могут встретить, пересчитать пассажиров. Найдут "зайца" - кого накажут? Меня!
Диспетчер Сопляк не стал убеждать пилота-инструктора. Не стал упрашивать его. - Мы пойдем другим путем, - решил он. - Хочешь жить по правилам? Хорошо, давай жить по правилам. - Он придвинул к себе тетрадь, на титульном листе которой красовалось название: "Журнал контроля состояния летного поля".
Каждое утро в тетрадь вносилась запись "Летное поле осмотрено. Состояние соответствует предъявляемым требованиям". После этого ставилась подпись ответственного лица. Сегодня таким лицом был Сопляк. Ответственные лица, как известно, бывают ответственными (простите за каламбур) и безответственными. Первых в народе (иногда совершенно необоснованно!) называют бюрократами. Диспетчер Сопляк к таким не относился. Соответственно, он относился ко второй категории. Но сейчас случай был особый.
Сопляк открыл тетрадь, щелкнул авторучкой. "Взлетно-посадочная полоса для эксплуатации непригодна. Неровности на поверхности ВПП превышают допустимые пределы. Время. Дата. Подпись".
Бычаров полосу вспахал? Вспахал. Колесами ям накопал? Накопал.
Претензии есть? Претензий нет.
Все по правилам, все по закону.
* * *
- Основная несущая часть конструкции самолета. Корпус. Слово из семи букв.
- Фюзеляж.
- Фю… не подходит. Вторая буква "у".
- В каком слове?
- Что?
- "У" в каком слове?
- По вертикали. Название кулинарного блюда "грибы в сметане". Я написал "жульен".
- Жюльен. Через "ю" пишется.
- Тогда подходит.
Работа кипела. Экипаж незабудкина возвращался домой. Попутного груза для них в Пропойске не нашлось, поэтому возвращались налегке. Неоформленный пассажир, тот самый "шпион-диверсант" с "дипломатом" не в счет.
- Кстати, что он поделывает?
- Кто?
- Пассажир.
Андрей обернулся в салон. "Шпион" стоял у самой двери пилотской кабины. Одной рукой он поправлял галстук (аккуратист!..), другой держал раскрытое удостоверение. "Региональное управление воздушного транспорта. Инспекция по безопасности полетов. Макар Макарович Телятнепасов", - прочитал командир.
Попали…
Наши люди несознательные. Они почему-то не любят тех, кто о них заботится. Водители не любят инспекторов ГИБДД, директоры не любят налоговиков. Инспекторов пожарной охраны вообще никто не любит. Сотрудники контролирующих органов стараются, выбиваются из сил, ночей не спят. Штрафуют, штрафуют, наказывают. Все - для блага людей! Но чем больше они стараются, чем больше они штрафуют, тем меньше их любят.
Странно.
Макар Телятнепасов с народом солидарен. Макар Телятнепасов не любит гаишников и налоговиков. Какая от них польза? Вред один. Но он-то, он, Макар Телятнепасов борется за безопасность полетов! Он, конечно, строг, но ведь справедлив. Он никого никогда не наказал просто так - только за действительно грубые нарушения.
Например, вот этого командира. Как, то бишь, его фамилия? Незабудкин, кажется. Совсем еще молодой, а уже людям помогает в трудных ситуациях. Разве можно такое простить? Ни за что!
Одним словом, над карьерой Андрея Незабудкина повис огромный знак вопроса. Попасть в лапы к самому Макару Телятнепасову да еще с таким авторитетным нарушением, как перевозка безбилетников! Минимум перевод во вторые пилоты. Ми-ни-мум.
- Попали, - еще раз грустно подумал Андрей.

В эфире прозвучал позывной Незабудкина.
- Отвечаю Кайзеровск-контролю, - нажал он кнопку внешней связи. Диспетчер Сопляк во что бы то ни стало хотел помочь своему соседу. И не потому, что у Сани жена красавица, а просто по доброте душевной.
Отправить Саню рейсовым самолетом не получилось. Но ведь это не единственное воздушное судно. Сопляк предпринял еще одну попытку. Что, если попросить Незабудкина? Ведь не сложно. Сел на минуту, взял пассажира, развернулся и лети дальше. Даже двигатель выключать не надо. Кому плохо? Саня рад будет, жена его рада будет (уж Сопляк об этом позаботится), да и самому Сопляку хорошо. А с экипажем потом разочтемся добрыми делами. Незабудкин на такие просьбы откликался легко. Но теперь не до чужих проблем. Телятнепасов…
А что, если?..
- Разрешите на документик еще разочек взглянуть, - обратился Андрей к пассажиру.
- Пожалуйста, - Макар Макарович, не ожидая подвоха, протянул пилоту удостоверение.
В следующую секунду Незабудкин одним резким движением открыл форточку и отправил документ в свободный полет.
Все! Перед ним уже не представитель регионального управления, а рядовой гражданин.
Незабудкин обернулся, показал чиновнику язык и нажал кнопку внешней связи:
- Кайзеровск-контроль, готовь своего человека.
Телятнепасов ошалел.
Немая сцена.
Занавес.
* * *
Бычаров кипел от негодования. Рвал и метал. Грозился в адрес Сопляка страшными карами. Но сделать ничего не мог. Все, что мог, он уже сделал - отправил второго пилота и тот забросал ямы от колес песком.
Инцидент исчерпан?
Не тут-то было.
- Я должен лично осмотреть летное поле, иначе не могу допустить его к эксплуатации, - резонно возразил Сопляк.
- Ну так иди и смотри.
- Не могу. Как же я покину пульт управления?
Круг замыкался.
Бюрократия - страшная сила. Все правильно, все правы, а дело стоит. Из-за леса вынырнул самолет. Тихо, как в немом кино он подкрался к аэродрому. Посадка, пробег. Остановился прямо на полосе.
- Незабудкин, - по бортовому номеру определил Бычаров, - как он сел? Полоса же закрыта! - Инструктор бросился к своему самолету, включил радиостанцию.
Незабудкин на запросы не отвечал. Дверь его самолета распахнулась. Оттуда с приличным ускорением вылетел хорошо одетый человек. Следом полетел "дипломат".
Другой человек с замызганным рюкзаком поднялся на борт. Дверь закрылась. Двигатель взревел. Через минуту самолет скрылся за кромкой леса.
В том, кто сел в самолет, Бычаров без труда узнал человека, которого недавно видел в диспетчерской комнате. В том же, кто самолет покинул…
- Боже мой! Макар Макарович! Давайте я помогу вам отряхнуться. - Для некоторых начальственное лицо даже с отпечатком ботинка ниже позвоночника не становится менее начальственным. - Какими судьбами?! А мы вас не ждали. Вот так встреча!
Оказалось, что у Олега Сергеевича есть еще одно состояние.
* * *
Совет в Филях - жалкое подобие того, что организовали ведущий пилот-инструктор и представитель регионального управления. Перед Кутузовым стоял один вопрос - как одолеть Наполеона. Перед нашими высокими совещающимися сторонами вопроса стояло целых три.
1. Как мы все будем отсюда выбираться - полоса ведь закрыта.
2. Как будет выбираться Телятнепасов - не покупать же, на самом деле, билет!
3. Что делать с зарвавшимся Незабудкиным.
Первый вопрос разрешился сам собой. После того, как самолет Незабудкина скрылся за горизонтом, Сопляк сделал соответствующую запись в журнале состояния летного поля. Причем не выходя из комнаты - он не был бюрократом.
Второй вопрос сложностей так же не вызвал. Макар Макарович запишется в экипаж. Проверяющим. Цель его полета, отнюдь не перемещение из пункта А в пункт Б. Нет! Проверка методики выполнения инструкторских полетов - вот достойная задача для специалиста такого ранга, каким является Макар Макарович Телятнепасов.
Впрочем, для проверяющего всегда найдется работа на борту воздушного судна. При необходимости можно организовать контроль проверки методики инструкторской работы. Еще один проверяющий? Инспекция контроля проверки методики инструкторской работы. Прав классик - велик русский язык. Не останется проверяющий без работы. Никогда.
Третье: Незабудкина надо урезонить. Как? Не вопрос! Служебной связью в Нижний Верховск уходит телеграмма: "На борту номер… находятся незарегистрированные пассажиры. Службу безопасности аэропорта просим по прибытии организовать досмотр воздушного судна".
* * *
Надо вплотную заняться английским. - Диспетчер Сопляк открыл настежь двери. - Фу! Навонял Саня своей "Примой". Нет бы курил что-нибудь приличное. "Беломор" например, как я. - После гигиенического проветривания Сопляк вернулся к своему основному занятию - ремонту рыболовецкой снасти, на управление полетами отвлекаясь лишь изредка. - Нехорошо с корейцами получилось, - продолжала крутиться в голове мысль, - определенно, займусь английским. Вот Саня вернется из Нижнего, и займусь. Нет, не займусь - путина начнется, не до английского. Потом осень - охота. Гусь пойдет. Потом отпуск. Потом Новый год. Потом… Интересно, что же все-таки хотели эти басурмане?
Диспетчер Сопляк очень удивился бы, узнав о том, как высоко корейские летчики оценили его профессиональный уровень.
Двое суток спустя в далеком-далеком Сеуле пилотов злосчастного "Боинга" чествовали, как героев. Пилоты давали пресс-конференцию.
Над просторами огромной, страшной, дикой, загадочной Сибири случилось следующее.
- Кайзеровск-контроль, отказ левого двигателя. Экипаж пытается запустить двигатель. Ваши рекомендации? - Сохраняйте высоту, продолжайте полет.
- Кайзеровск-контроль, попытки запуска двигателя успехом не увенчались. Ваши рекомендации. - Сохраняйте высоту, продолжайте полет.
- Кайзеровск-контроль, пожар левого двигателя. Экипаж приступил к локализации и тушению очага возгорания. Ваши рекомендации? - Сохраняйте высоту, продолжайте полет.
Десятки микрофонов, телекамеры. Журналисты склонились над блокнотами, записывая рассказ шеф-пилота.
- Этот русский диспетчер - настоящий профессионал. Своей невозмутимостью, своим хладнокровием он вселил в нас уверенность в благополучном исходе. Настоящий герой. Сохранять спокойствие и невозмутимость в такой ситуации мог только мужественный, сильный человек. Поддержка земли нам была крайне необходима и мы ее получили. Русский диспетчер своей уверенностью в благополучном исходе поднял дух нашему экипажу, мобилизовал наши силы. Только благодаря его своевременным и точным командам нам удалось избежать паники на борту. Он оказал поддержку мне и моим парням именно тогда, когда нам больше всего нужна была помощь земли.
Я склоняю голову перед профессионализмом и мастерством русского диспетчера, перед его выдержкой и хладнокровием, я благодарю его за поддержку и оказанное содействие. От имени всего экипажа я прошу руководство авиакомпании о достойном вознаграждении русского авиатора.

Это выступление было показано по всем центральным каналам телевидения Южной Кореи, опубликовано в самых массовых южнокорейских изданиях.
Диспетчер Сопляк корейски

2 марта призжает Софка, я как-то даже соскучился - появилась привязанность это хорошо. Главное что бы привязанность неперешла во что-то большее. Сердце должно быть холодным

День СВ. Валентина я один, ну и ладно за то на улице снег хлопьями.
Хотя я не один у меня есть небо, оно не изменит и непредаст. Когда-нибудь оно примет меня в свои обятитя. И потом я буду приходить к нему в гости, пока оно не решит что пора бы мне остатся навсегда...